Андрей Черезов: «В обновлении основных фондов критическая ситуация»

В этой статье мы предлагаем вниманию читателей разговор с заместителем министра энергетики Андреем Черезовым. В сфере его ответственности: стратегическое развитие электроэнергетики, надежность работы энергосистемы в осенне-зимний период, а также вопросы энергообеспечения Крыма и спортивных объектов на грядущем чемпионате мире по футболу, который пройдет в следующем году. Также мы попросили Андрея Владимировича рассказать про тот удивительный и неизвестный широкой публике факт, что золотые медали на сочинской Олимпиаде получали не только наши спортсмены, но и энергетики.

− Андрей Владимирович, какова сейчас ситуация с обновлением основных фондов в электроэнергетике, каково настроение инвесторов?

− В части обновления фондов ситуация критическая, особенно в части реконструкции. Если брать новое строительство по сетевой составляющей, то оно не покрывает полностью отставание в повышение доли неамортизированного оборудования. Другими словами, уровень износа оборудования снижается очень низкими темпами. Если в цифрах, то и в генерации и в сетевом хозяйстве прирост доли нового оборудования составляет всего лишь 3−5 процентов.

− А сколько надо?

− Надо гораздо больше. Ведь что такое 3−5 процентов? Такой показатель означает, что обновление фондов завершится примерно в 2050 году. Здесь надо учитывать и факт старения нового оборудования, то есть динамика износа фондов фактически еще выше. Выход здесь только один − акцент не новом строительстве, а на реконструкции выработавших ресурс объектов − либо комплексно, либо точечно по отдельным группам оборудования. При малых капитальных затратах это позволит продлить сроки эксплуатации данных объектов еще на 15- 20 лет. Однако, к сожалению, в настоящий момент такой подход к проблеме износа в разрабатывемых и реализуемых инвестпрограммах предприятий почти не затрагивается. На это наше министерство указывало госкомпаниям на совещании к подготовке к зиме. Мы планируем проверить у них инвестпрограммы, и изучить отдельным списком реконструируемые объекты, чтобы понять ситуацию. По сетевым компаниям сейчас основная доля реконструкции приходится на техприсоединения. Но ведь это не реконструкция в нужном нам плане, а точечные мероприятия для отдельных объектов.

− В чем здесь подводные камни для отрасли?

− Такая ситуация формирует отложенный риск, который в дальнейшем может вылиться в повышенную аварийность, повышенный износ и более дорогостоящий ремонт в аварийных ситуациях. Подход здесь должен быть очень сбалансированным, чтобы выстроить разумную экономику. Ведь это влияет, в том числе, и на загрузку мощностей предприятий, производящих оборудование для отрасли. Существует прямая очевидная зависимость − чем меньше объектов реконструируется, тем меньше заказов у промышленности. Для приведение в норму основных фондов доля реконструируемых объектов в нашей ситуации должна составлять от 40 до 50 процентов. Понятно, что для молодых компаний с новым оборудованием это будет меньший процент, а для тех, у кого износ около 70 процентов или даже больше, доля реконструкции должна быть примерно 50 процентов.

− Почему вы упомянули инвестпрограммы только госкомпаний? А как же частные компании, ведь у них доля износа наверняка не меньше?

− Негосударственные компании наше министерство контролирует по многим другим параметрам, например аварийности, но в плане реконструкции мощностей они живут своей жизнью, и мы их не проверяем. К примеру, территориальные сетевые организации (ТСО) контролируются либо регионами, либо частными владельцами. Они и определяют свои инвестпрограммы.

− Западноевропейские и японские компании очень неохотно идут на локализацию производства своего оборудования в России. К примеру, компания Сименс локализовала всего несколько позиций из своей товарной номенклатуры. Как в этой ситуации решать проблему импортозамещения? Можно ли здесь пойти по пути автомобильной промышленности, когда для стимулирования локализации были введены режимы промсборки?

− Сименс локализовал на «Силовых машинах» производство турбины 160 МВт и построил Воронежский трансформаторный завод с очень хорошим современным оборудованием. Но проблема не только в локализации производства основного оборудования, важно локализовать и производство комплектующих, чтобы не быть местом только отверточной сборки. Это самая основная задача. Однако, в чем здесь различия в сравнении с автопроизводством. Если сравнивать, к примеру, сложность производства автомобиля и энергетической турбины, то турбина на порядок сложнее. Для ее изготовления нужны соответствующие научно-технические, проектные разработки и инновационные технологии в материаловедении, металлургии. К примеру, тепловые тракты в турбинах из-за очень жестких режимов работы нуждаются в особо прочных жаростойких сплавах. У нас производства этих комплектующих нет, и поэтому Сименс завозит их с территории Евросоюза.

− Почему мы не можем решить вопрос производства тех же лопаток турбин? Ведь, к примеру, Авиапром делает турбины для самолетов и там лопатки все отечественные.

− Лопатки, используемые в Авиапроме, отличаются от наших по многим прочностным и тепловым характеристикам. Там другие размеры, другая конфигурация. В самолете турбина постоянно обдувается потом воздуха, а в энергетических турбинах рабочие режимы более жесткие. Соответственно, из-за повышенного выделения тепла предъявляются куда более жесткие требования к конструкционным материалам. По сути, это совсем другая турбина, более технологичная по сравнения с авиационной. Сейчас при строительстве объектов генерации мы редко используем просто газотурбинный цикл, а ставим более инновационную парогазовую турбину. Суть процесса в том, что отработанный в газовой турбине газ греет воду в котле, и за счет образуемого при этом пара вращается еще одна турбина. Таким образом за счет утилизации газа существенно повышается кпд и экономика энергоустановки.

− Но ведь есть положительные примеры и отечественного производства турбин. К примеру, НПО «Сатурн» и Интер РАО работают над проектом турбины 110 МВт…

− Да, эти турбины установлены и работают, они находятся в доводочном режиме. Это достаточно длительный процесс, объективно связанный с отработкой промышленной технологии. Однако здесь важно понимать такой факт − чтобы производство был рентабельным нужны заказы на большую серию оборудования. Почему я акцентировал внимание на реконструкции. Пока нет больших заказов заводам невыгодно выпускать по одной турбине. Ведь задействовать для единичной продукции всю технологическую цепочку, включая смежные предприятия, крайне нерентабельно. И вопрос локализации решится только при растущем спросе на оборудование со стороны генерирующих и сетевых предприятий. Мы должны больше реконструировать и производить замену устаревшего, неэффективного оборудования, чтобы стимулировать спрос. По прогнозному сценарию до 2020 года у нас по газовым турбинам большой мощности заказ всего на 55 штук.

− То есть, локализация − это не вопрос политики, а исключительно экономики?

− Да, это так. Любая локализация всегда сталкивается с экономическими проблемами. В автопроме все более понятно. К примеру, выпускает калужский завод 20 тысяч автомобилей в год, спрос на них внутри страны очень высокий, и локализация в данном случае вполне оправдана. В энергетической отрасли, чтобы поднялся уровень локализации на оборудование, должен быть стабильный и массовый спрос.

На тему импортозамещения можно привести один пример. Компания Ренова на Уральском турбинном заводе освоила производство лопаток турбин и сейчас, закупив необходимое оборудование, пытает освоить технологию восстановления лопаток. Пока вышедшие из строя лопатки ремонтируются в странах Евросоюза. Процесс этот достаточно сложный и с точки зрения диагностики и контроля, и с точки зрения технологий ремонта. На лопатках ищут и устраняют микроповреждения, исправляют другие дефекты, восстанавливают защитные покрытия. Уральский турбинный завод уже позиционирует себя как предприятие, восстанавливающее лопатки турбин, в том числе импортного производства.

Разумеется, на первых порах возникает вопрос доверия к качеству производимых работ. Европейские компании имеют хороший опыт и конкурировать с ними сложно. Успех Реновы здесь возможен только на основе таких же высоких гарантий и качества. Ведь в случае некачественного ремонта возможны значительные повреждения турбины с очень дорогим ремонтом. Очень важен вопрос гарантированного срока работы восстановленных лопаток. Понятно, чьи услуги выберут российские энергетики, если, к примеру, зарубежный производитель даст гарантии на 25 тысяч часов работы до капитального ремонта, а российский производитель − на полторы тысячи часов. То есть, локализация упирается не только в спрос, но и в необходимое качество. В противном случае экономическая неэффективность такого ремонта в конечном счете отразится и на тарифах потребителей. Локализация в такой ситуации возможна только на основе применения тех же самых материалов, стандартов и технологий, что и у западных компаний.

− В Крыму строятся две газовые электростанции. Насколько их проекты современны, есть ли у них отличия и как решаются в технологическом плане вопросы экологии?

− По конфигурации эти две станции практически одинаковы. Там парогазовые турбины по 230 МВт, общая мощность каждой станции по 470 МВт. Турбины отличаются только по составу распределительных устройств по выдачи мощности со станции. Станции отличаются и сейсмикой − Симферопольская станция рассчитана на 8−балльное землетрясение, Севастопольская − на 9−балльное. Старые нормативы для Крыма были 6−7 баллов, сейчас − 8−9 баллов.

− Разница в один балл сказывается как-то на стоимости строительства?

− Да, это серьезно удорожает возведение объекта. Фундамент для 9 баллов должен быть более массивным, более прочным. К примеру, в этом случает масса фундамента должна равняться массе устанавливаемого оборудования. Также есть разница в устройствах крепления оборудования на этих фундаментах. Для 9 баллов эти устройства более прочные. И сами турбина, трансформатор, автотрансформатор для 9 баллов имеют свои особенности. На них применяются более мощные системы крепления обмоток, других деталей и механизмов. Там очень много технических нюансов. Разумеется, такое оборудование дороже, чем оборудование под Среднюю полосу России.

На этих станциях есть и другие новшества, в том числе замкнутый водооборот. Это сразу решает ряд экологических проблем и дает существенную экономию воды. На таких крупных станциях были впервые для отрасли применены так называемые «сухие градирни». Их, кстати, раньше делали только за рубежом, а сейчас делает Подольский машиностроительный завод. Он же и монтирует это оборудование.

Что это дает для экономики. Если водопотребление станции со стандартными открытыми градирнями оценивается в пять тысяч кубометров в сутки, то с в нашем случае потребление будет всего полторы тысячи кубометров. Учитывая дефицит воду в Крыму − это существенная экономия, одновременно здесь уменьшаются затраты на водоподготовку. Обе станции получаются очень хорошие по экономике. Кпд турбин, которые там будут установлены, будет равен 50−51 проценту. Даже по мировым меркам это очень хорошо.

− Каковы были сложности с организацией снабжением газом полуострова?

− Как и в ситуации с энергомостом, связавшим Крым с энергосистемой России, основные сложности были на морском участке. Маршрут газопровода проходил по местам активных боевых действий во время Великой Отечественной войны, поэтому приходилось тщательно исследовать дно и проводить очень серьезную работу по разминированию. К примеру, было найдено три немецкие авиабомбы весом по полторы тонны. Причем магнитным методом их обнаружить не удалось, так как корпуса бомб были сделаны из алюминия. Их обнаружили водолазы методом подводного прохода. Объем работ по поиску и уничтожению боеприпасов был просто колоссальным. Столь же большой объем по разминированию был и на земле, когда копали трассу под газопровод.

Вторая сложность в том, что газопровод шел по землям, которые на Тамани и в Крыму, в силу имеющихся там культурных слоев, имеет большую ценность для археологов. За счет проектов энергомоста и газопровода проводилось финансирование большого объема археологических раскопок.

Сейчас объем поставок по газу составляет 2,1 млрд. кубов в год, но уже проработано решение об увеличении поставок до 4 и более млрд. кубометров. Газопровод сразу строился с учетом двойного увеличения прокачиваемого объема. Это перекрывает все потребности Крыма в газе на ближайшие годы. Но здесь есть одно уточнение. Чтобы весь перекачиваемый газ был разобран по потребителям, требуется основательная модернизация существующей газотранспортной системы Крыма, так как она находится в сильно изношенном состоянии. Сейчас наше министерство совместно с Республикой Крым и Севастополем формирует соответствующую программу модернизации. В ней будут определены объемы финансирования и сроки реализации.

− Учитывая, что Крым находится рядом с нестабильной в политическом плане Украиной, заложены ли на стоящихся электростанциях какие-то режимы резервирования на случай чрезвычайных ситуаций?

− В случае проблем с водой и газом строящиеся станции могут жить в автономном режиме до семи дней. Что касается воды – здесь будут по два резервуара по 10 000 кубометров, по резервному топливу имеется запас дизельного топлива 10 000 кубометров.

Надо отметить, что вся нынешняя энергосистема Крыма делается из расчета, что она в чрезвычайной ситуации должна работать автономно. Украина ни в коей мере не рассматривается как источник какой-то подпитки электроэнергией. Хотя мы никогда от их услуг по поставке электроэнергии не отказывались, мы имели договора, платили деньги. Поэтому, если когда-то они предложат электроэнергию на выгодных условиях, то мы готовы рассмотреть этот вопрос. Вся необходимая для этого инфраструктура у нас находится в исправном состоянии. Но повторю, что нынешняя конфигурация энергосистемы рассчитана только на автономность и на работу с материковой частью России. Имеющийся энергомост и строящиеся энергомощности перекрывают все потребности полуострова на ближайшую и среднесрочную перспективу.

− После запуска Севастопольской и Симферопольской станций останется ли у Крыма потребность в энергомосте?

− Да, разумеется. Энергомост будет перекрывать остающийся дефицит. Чтобы понять арифметику процесса, давайте просчитаем потребности и имеющиеся и строящиеся мощности. В самые холодные дни энергопотребление Крыма достигало 1436 МВт электроэнергии. Вышеназванные строящиеся станции дадут 940 МВт, действующая генерация дают Крыму 160 МВт, и она продолжит работать. Сейчас энергомост дает 800 МВт, но когда будет построена линия «Ростовская − Тамань», его мощность может быть увеличена до 850 МВт. Суммарно это даст 1790 МВт, что перекроет все возможные потребности Крыма на ближайшие годы. Это без учета мобильных газотурбинных станций, которые сейчас там работают, и без учета ВИЭ.

− Тогда вопрос по ВИЭ. В ряде СМИ прошла информация, что Сбербанк не может продать солнечную электростанцию в Крыму, которая ему досталась за долги. Так ли это и в чем тогда дело − в неконкурентно высокой стоимости солнечного киловатта?

− Им не надо искать покупателя, так как есть поручение Правительства, которое определяет, что после судебного решения об отчуждения станции в пользу Сбербанка, банк должен через конкурс определить управляющую компанию. Это единственное, юридически верное решение судьбы этой станции. Вся иная информация на эту тему неверна. Только после появления управляющей компании Сбербанк может решать судьбу этого актива. Сейчас стоимость киловатта с этой солнечной станции составляет 3 рубля 52 копейки. Это значительно больше чем на тепловых станциях. Солнечная электроэнергия вообще дешевой не бывает.

− Каков прогноз по энергопотреблению Крыма? Ведь там возрождают заводы, активно ведется строительство, развивается туристический сектор, сельское хозяйство.

− По планам установленная мощность, которая требуется до 2023 года, составляет 1610 МВт. Если появятся дополнительные инвестиционные проекты, то мы готовы создать дополнительные мощности, но только при гарантиях со стороны инвесторов. Просто так объекты генерации никто строить не будет. У нас есть решения, которые позволяют увеличивать мощность. К примеру, Симферопольская станция строится с возможностью возведения третьего энергоблока.

− Теперь о спорте. Вы курировали создание энергокомплекса Зимней Олимпиады в Сочи. Какие задачи оказались самыми сложными?

− Чем интересна в плане электроэнергетики тема Олимпиады. По требованиям МОК мощность в олимпийском энергоузле должна была соответствовать критерию N-2, что означает двойную надежность. Для этого были построены новые генерирующие мощности и новые сети, а также была проведена большая работа по модернизации распределительных сетей, которые были сильно изношены. Это стоило больших денежных вливаний. Вообще самой сложной задачей оказалось перекроить заново всю распределительную сеть Сочи. Город в этом плане оказался очень непростой. Другой сложностью стало то, что мы перед МОК взяли на себя повышенные обязательства и практически на всех олимпийских объектах отказались от дизельной генерации. Резервирование от штатных энергосистем было настолько высоким, что позволило провести без каких-либо сбоев все мероприятия Олимпиады.

− Даже на высокогорных объектах? Ведь там более сложно обеспечить резервирование.

− Да, даже высоко в горах резервирование обеспечивалось штатной энергосистемой. Дизеля стояли только на случай аварий, но они не работали. Даже медиацентр, который на всех олимпиадах работал от дизелей, на Олимпиаде и Папалимпиаде отработал без сбоев и замечаний на штатном энергообеспечении. Важно понимать тот факт, что находящееся в медиацентре телевизионное оборудование, компьютеры и оборудование связи очень чувствительны к разного рода колебаниям напряжения и мощности. В тоге МОК очень высоко оценил подготовку в части энергетики Олимпиады в Сочи, причем оценка была, как и у спортсменов в медалях разного достоинства. Она проводилась по ряду технических критериев, вреди которых безаварийность и другие параметры. Так вот наша система энергообеспечения получила несколько золотых медалей. Такого в истории Олимпиад еще не было. Хочу сказать, что у нас не было ни одного сбоя с электропитанием не только во время соревнований, но и во все остальное время. Очень надежно отработали и генерация и сетевики.

− Сейчас у вас на повестке дня чемпионат мира по футболу.

− Да, но перед этим в текущем году в четырех городах пройдет Кубок Конфедераций. Это Москва, Санкт-Петербург, Казань и Сочи. В части энергетики определенные сложности есть, и связаны они, в первую очередь, с управлением, так как объекты в географическом плане объекты очень раскиданы. Из федерального бюджета целевым образом были выделены средства под развитие объектов энергетики в городах проведения чемпионата мира в размере 5,8 миллиардов рублей. В текущем году мы все работы по спортивным объектам закончим, так как идем по многим объектам даже с хорошим опережением. По сравнению с Сочи все получается намного спокойней, разумеется, как раз за счет олимпийского опыта, а также потому, что начали работу в 2014 году без раскачки почти сразу после завершения Олимпиады. Хотя серьезного строительства энергообъектов для стадионов не ведется, но, к примеру, в «Янтарьэнерго» (Калининград) была проведена большая работа по распредустройствам, подстанциям и по сетевой составляющей стоимостью, примерно, 2 млрд. рублей. Надеюсь, что к лету все работы по энергообеспечению спортивных объектов мы уже закроем.

− Как в целом можно оценить устойчивость работы электроэнергетики и теплоэнергетики в условиях нынешнего осенне-зимнего периода?

− Сказать, что этот период сложнее, чем какой-то другой, нельзя. Из сложностей, конечно, надо вспомнить ледяной дождь в Подмосковье. Но если в 2010 году после аналогичной погодной аномалии энергетики месяц восстанавливали поврежденные ЛЭП, то в этом году все сделано за семь дней, включая и отдаленные деревни. Нас все равно, кстати, критиковали и за семь дней. Просто народ стал более требовательным, энергетики это хорошо понимают и идут навстречу. К примеру, МОЭСК с 2010 года модернизировал 14 тысяч линий электропередач как раз под условия ледяных дождей. Были расширены просеки, на линиях 0,4, 6, 10 КВ обычные алюминиевые провода были заменены на так называемые СИПы −  самонесущие изолированные провода. У МОЭСК реализуется большая программа по этому направлению. Такие провода позволяют, если нет разрыва, работать даже если на них легло дерево.

− Это не очень дорогая замена?

− Он дороже чем обычный алюминиевый, но не намного. Однако если брать частоту аварийности с открытым проводом и потом считать расходы на восстановление и неполученные доходы от потребителя во время ремонта, то это вполне рентабельная замена. Производство СИП давно освоено в России. Кстати, в Крыму на линии 220 КВ мы применили еще одну инновационную новинку − выдерживающий обледенение специальный открытый провод, причем тоже российского производства. За счет определенных физических характеристик обледенение на нем не образуется. Раньше такую продукцию мы могли привезти только из-за рубежа.